
- Вы же, - говорю, - сами, вероятно, изволите помнить двенадцатый год: сколько тогда на Руси единодушия явлено.
Она. Как же, как мне не помнить: я сама вот из этого самого окна глядела, как наши казачищи моих мужиков колотили и мои амбары грабили.
- Что ж это, - говорю, - может быть, что такой случай и случился, я казачьей репутации нимало не защищаю, но всё же мы себя героически отстояли от того, пред кем вся Европа ниц простертою лежала.
Она. Да, удалось, как Бог да мороз нам помогли, так мы и отстояли.
Отзыв сей, сколь пренебрежительный, столь же и несправедливый, подействовал на меня так пренеприятно, что я, даже не скрывая сей неприятности, возразил:
- Неужто же, государыня моя, в вашем мнении всё в России только случайностями едиными и происходит? Дайте, - говорю, - раз случаю и два случаю, а хоть в третье уже киньте нечто уму и народным доблестям предводителей.
- Всё, отец, случай, и во всём, что сего государства касается, окроме Божией воли, мне доселе видятся только одни случайности. Прихлопнули бы твои раскольники Петрушу-воителя, так и сидели бы мы на своей хвалёной земле до сих пор не государством великим, а вроде каких-нибудь толстогубых турецких болгар, да у самих бы этих поляков руки целовали. За одно нам хвала - что много нас: не скоро поедим друг друга; вот этот случай нам хорошая заручка.
(Н.С.Лесков, «Соборяне», 1872)